В усадьбе великого поэта

19 октября коллектив гимназистов 8в класса (тьютор Н.В. Маслак) побывал в Тарханах (Пензенская область) в Лермонтовском музее-заповеднике.
Тарханы (ныне село Лермонтово) - бывшее имение бабушки М.Ю. Лермонтова, где прошли детские и отроческие годы великого поэта. Здесь он провел половину своей короткой 26-летней жизни. Сейчас в селе расположен уникальный историко-культурный памятник.
Сегодня мы представляем вашему вниманию впечатления гимназистов.

Черепанова Елена: «Смело, свободно, эмоционально… Именно так чувствуешь себя в Тарханах. В усадьбе великого русского поэта, гения, так рано погибшего. Потому что таким был сам Михаил Юрьевич Лермонтов. Он писал, отдаваясь порывам своей души, независимо и честно.
Смотришь на рабочий стол Лермонтова и видишь исписанные листы бумаги, дорогую чернильницу, книги Пушкина, Вольтера, Крылова: перед нами поэт.
В этой атмосфере старины ощущается спокойствие и умиротворённость. И это повсюду: в барском доме, где жил Лермонтов, в доме ключника и в людской избе. А в церкви Марии Египетской особенно сильно чувствуется тонкая связь веков и поколений. Почему-то кажется, что Лермонтов совсем рядом, с нами, а прошло почти два столетия… Мы входим в храм, в который входил Лермонтов с 6 лет, мы смотрим на хорошо знакомые ему иконы, сохранившиеся до наших дней. И всё это, и эхо, разливающееся между стенами, говорит о хрупкости нашей жизни и о ценности каждого её мгновения. Может быть, ещё поэтому стоит приехать в Тарханы…»


Воробьёва Анна: «Раньше, читая произведения Михаила Юрьевича Лермонтова, я не связывала мысли и чувства лирического героя с переживаниями самого автора. Теперь, узнав некоторые факты из жизни поэта и увидев, в какой атмосфере прошло его детство, я начала по-другому относиться к его произведениям.
Тринадцать лет, проведённые в Тарханах, наложили свой отпечаток на творчество поэта. Удивительная природа, нескончаемые равнины, бескрайнее небо – всё нашло своё отражение в работах Лермонтова. В его произведениях чувствуется та свобода, та гениальность ума, то чувство собственного достоинства, присущие ему при жизни. Но, с другой стороны, читая стихи, я представляю себе человека одинокого, замкнутого в себе… Именно этот конфликт свободолюбия и одиночества и впечатлил меня в этой экспедиции».


Клец Александр: «Гуляя по имению, принадлежащему бабушке поэта, я понял, что человек, проживший здесь детство и часть юности, станет воспринимать свободу как неотъемлемое право личности. А таким человеком и был Лермонтов.
Как ни странно, в личности поэта каким-то образом могли сосуществовать свободолюбие и вера в Бога, в свою судьбу, в неотвратимость, предопределённость смерти.
Пытаясь на протяжении всей своей жизни найти людей, способных понять его, Лермонтов раз за разом терпел неудачу. Не находя среди них понимания, он и сам не пытался понять их, что позволило одиночеству с ранних лет укрепиться в его сознании.
Уверенный в неотвратимости своей смерти, свободолюбивый и не понятый людьми, Лермонтов, возможно, сам искал смерти среди кровавых битв войны.
Свобода, выходит, стоит не меньше жизни…»


Наталья Владимировна Маслак, тьютор класса, учитель литературы:
«Ещё одна интегративная образовательная экспедиция. И первая – в Тарханы… Ожидание встречи с поэтом, который близок был душе моей в отрочестве: дерзкий, ранимый, одинокий… Потому что сам избрал одиночество…
Умным людям сложно среди людей: нужно быть милосердным (так просит душа), а ум отрицает снисхождение: я могу – значит, и ты сможешь! Не можешь? Не хочешь! Человек, отрицающий познание законов природы, роль искусства в своей жизни, созидающую силу любви, - человек-живущий-для-себя. А я? Я живу для чего? Зачем?
Смотрю на лица подросших «новых» детей: сначала – ирония, превосходство ныне живущих над теми, кто ушёл лет 150-200 назад: «Столыпины богаче Пушкиных! Кто лучше: Лермонтов или Пушкин?»
А можно ли сравнивать гений одного и гений другого? У каждого возраста выбор свой. Это совпадение настроения, исканий, сомнений читателя и поэта в определённый период жизни…

У одного читаем: Если жизнь тебя обманет, Не печалься, не сердись! В день уныния смирись: День веселья, верь, настанет. Сердце в будущем живет; Настоящее уныло: Все мгновенно, все пройдет; Что пройдет, то будет мило.

А у другого: В минуту жизни трудную, Теснится ль в сердце грусть: Одну молитву чудную Твержу я наизусть. Есть сила благодатная В созвучье слов живых, И дышит непонятная, Святая прелесть в них. С души как бремя скатится, Сомненье далеко — И верится, и плачется, И так легко, легко...

Оба дарят надежду на то, что живёт человек единожды, что жизнь – одна, но это не приговор, а дар, которым мы сами должны распорядиться.
Оказавшись на косогоре за барским домом, окинув взглядом запущенный английский парк, детишки оживились, увидев всю прелесть дворянской усадьбы… Сбежав к старому дереву у пруда, вдруг почувствовали себя счастливыми, как и Лермонтов когда-то. Охали и ахали, восхищаясь красотой открывшейся картины: здесь хочется писать, потому что и пруды, и дамбы, и мостики, и яблоневый сад, и склонившаяся над водой ива – всё говорит (кричит!) о том, что счастье есть и что мы счастливы!


В людской избе за ткацким станком, овладевая премудростями женской работы, и мальчишки, и девчонки ощутили на себе разность жизни крестьян и дворян. Но велико желание понять, как челнок и умелые ручки и ножки превращают нитяное переплетение в полотно. Это все мы вместе (Боже, и я!) сделали коричнево-жёлто-зелёно-белую полосатую салфетку! Сами!
А потом была часовня. И тёмно-красные тюльпаны, и подсолнух (потому что для меня Лермонтов – «не ночное светило», а поэт, дарующий надежду, а значит - свет). И повзрослевшие вдруг ученики, читающие стихи над могилой поэта… У кого-то голос дрожит, кто-то спокоен… Я вижу лица: равнодушных нет; чувствующие, сопереживающие, а главное – желающие понять, для чего живёт человек и что остаётся после него…
И я счастлива...
Можно ли научить любить литературу, любить поэзию? Насильно – нет. Но я научилась не прятать слёзы от учеников на уроке, когда читаю вслух любимые стихи… Простите, дети, за мою эмоциональность!
Спасибо за Лермонтова!»